Интервью с Майком Миллзом из R.E.M

Свыше 30 лет Майк Миллз (Mike Mills) был басистом одной из величайших рок-групп в мире. Теперь, после недавнего роспуска R.E.M., Миллз оказался временно безработным. Журналист издания CoS обсудил с Миллзом только что вышедший последний сборник хитов R.E.M., начало карьеры группы и возможный сольный проект Миллза.

Начнем с нового сборника… «Part Lies, Part Heart, Part Truth, Part Garbage» («Отчасти Ложь, Отчасти От Сердца, Отчасти Правда, Отчасти Чушь»). Название говорит само за себя, подведение итогов 30 лет рок-н-ролла?

Знаете ли, забавно: этой фразой Питер описывал нас еще, наверное, в конце 80-х. Я не помню точной даты, но так оно и есть. Нужно любить рок-н-ролл как мы, но не воспринимать это слишком серьезно. Это самая важная и наименее важная вещь в мире во многих отношениях.

Была ли новая песня «We All Go Back to Where We Belong» написана под влиянием грядущего распада группы?

Да, она, как и «Hallelujah» была написана под влиянием этого события, и вообще-то «We All Go Back to Where We Belong» изначально была написана под фортепьяно для альбома «Collapse Into Now», но мы не могли придумать, как она должна звучать, но я очень хотел, чтобы Майкл доработал ее для сборника. Так что я переписал ее для гитары, что лучше подошло Майклу, так что у нас теперь есть эта прекрасная песня.

И третий трек — «Month of Saturdays»…

Да, я возился с ней во время записи «Collapse Into Now». Я вспоминал группу Pylon и моего друга Рэнди Бьюли, который был убит не так давно, и подумал, что этот гитарный звук, гитарный рифф в духе Pylon, и не надеялся, что из этого выйдет что-либо стоящее. Но Майклу тема понравилась, и он придумал к ней текст. А мне песня нравится, потому что она отражает дурашливую сторону R.E.M., которую люди не замечали все эти годы. Мы часто прикалывались, а люди не замечали этого, потому что они думали будто мы — эдакая серьезная группа, но, поверь мне, мы смеялись не менее прочих.

Будут ли «Hallelujah» и «A Month of Saturdays» выпущены?

Как синглы? Понятия не имею. Это целиком зависит от записывающей компании. Если они захотят – я не буду против.

Значит, все эти три песни не были второсортным материалом, который нельзя было включать в последний альбом. Вы не смогли придать им окончательный вид, но хотели.

Именно так. Но они нам нравились. Некоторые песни пишутся также быстро, как они звучат, другие рождаются в спорах. Над «We All Go Back to Where We Belong» пришлось поработать, но я верил в нее, и добил ее до того состояния, когда Майкл уже смог примерить ее на себя и вдохновиться ею.

Вы сказали что пытались привлечь Майкла к участию в завершении работы над песней. Сколько себя помню, у вас в авторах всегда значились Берри/Бак/Миллз/Стайп, затем, очевидно, Бак/Миллз/Стайп. Нежели вы пишете песни вчетвером или втроем, ведь можно же указывать, что автор той или иной песни Миллз, Стайп или Бак?

Как только нам пришлось начать указывать авторов песен, Питер сказал, что мы разделим авторство поровну. Я просил: «Зачем? Плевать на деньги, но если я пишу песню — я хочу быть указан как ее автор». А он сказал: «Да, я понимаю». Но, как историк, он сказал, что ничто так быстро не разваливает группу, как наличие в ней сонграйтеров, которые забирают все деньги. «Так что, — сказал он, — мы будем делить авторские на четверых». И это было правильное решение, потому что мы на самом деле писали все песни вместе. Каждый вносил свой вклад в каждую песню, неважно, кем она была изначально написана. Каждый участвовал в создании звучания песни в достаточной мере для того, чтобы прописывание соавторства имело смысл. И это до сих пор не дает группам развалиться, потому что если один или два участника пишут все песни и имеют с этого большую часть дохода группы, остальные участники затаивают обиду, а это вредно для здоровья.

Как у Битлз.

Битлз – основной пример этого, конечно, но я рад, что мы приняли это решение и избежали конфликтов, и оно оказалось верным и точным, на слове и на деле.

Все эти 30 лет, что вы вместе, вы были единым целым. Вы не казались вокалистом и группой аккомпаниаторов, и хотя Майкл Стайп, конечно, несколько затмевает остальных троих, R.E.M. всегда выглядели неким единым фронтом.

Абсолютно точно. Мы собрались для того, чтобы быть группой. Когда начинаешь заниматься музыкой — начинаешь разъезжать и играть для людей, которые вас не знают и им может быть вообще на вас плевать. Концерт за концертом вам надо заявить о себе как о банде. Банде из 4-5 человек, которым некому доверять, кроме как друг другу. И поэтому у вас появляется что-то общее в выражении лиц, вы держите тот самый единый фронт, и мы с самого начала чувствовали, что так и должно быть. Все споры остаются в семье.

И в таком случае, когда Билл Берри решил покинуть R.E.M. в 1997 году, думали ли вы о том, чтобы распустить группу?

Да, конечно. Мы рассматривали такой вариант. Мы обнаружили, что Билл придавал группе особую динамику, которая была сбита с его уходом, а мы этого совсем не ожидали. У каждого свой метод работы, а Билл все это уравновешивал. В любых взаимоотношениях нужно иногда оглядеться и спросить себя – хотим ли мы продолжать делать то, что делаем. Если мы хотим — надо обсудить, как нам делать это правильно. В нашей карьере было два или три подобных момента. В браке, дружбе или деловых отношениях нужно делать это время от времени, чтобы убедиться, что вы все еще двигаетесь в одном направлении.

Майкл Стайп сказал: Трехногая собака остается собакой. Она лишь должна научиться бегать по-другому».

Именно так он и сказал. Стол с тремя ножками может шататься, пока ты его не выровняешь правильно.

Почему вы решили продолжать втроем, а не взять постоянного четвертого участника?

Мы не хотели искать замену Биллу, никто не мог заменить Билла в качестве «участника группы». Нам повезло найти Джоуи Варнкера и Билла Рифлина, которые были не просто отличными барабанщиками, но и вписывались в коллектив, не каждый хороший барабанщик способен на это. Мы не хотели никем заменять Билла. В этом бы проявилось неуважение, но мы не такие. Так что, мы стали считать, что мы остались группой R.E.M., но другой группой R.E.M... Мы не пытались делать вид, что ничего не изменилось.

Почему на последний сингл снято два клипа? И откуда этот подход в духе Screen Tests Энди Уорхола?

Майкл является специалистом по визуальному искусству в группе. Питеру и мне плевать на клипы, пока нам не приходится в них сниматься. Конечно, мы участвуем в окончательном утверждении, но мы доверяем виденью Майкла, и мы знаем, какое удовольствие он получает от этого процесса. Так что мы позволяем ему творить все, что ему угодно, если нам кажется, что это достойно представляет группу. Знаете ли, три с половиной минуты Кирстен Данст на экране – это не так уж плохо.

Да. Или даже три с половиной минуты Джона Джорно.

Еще раз, как его фамилия?

Джорно.

Джорно, да, Джон Джорно. Это он – тот парень из фильма Энди Уорхола «Sleep», в котором снято, как человек спит восемь часов подряд. Это был он. Вот, опять, круг замкнулся.

Это объясняет, почему мы почти не видим участников группы в ваших клипах. Вы сознательно избегаете съемок в клипах.

Да. Я имею в виду, что Питер и я никогда не пытались стать актерами. Не этим мы хотели заниматься. Лично меня возмущает тот факт, что клипы вообще снимаются. Музыка существует для того, чтобы ты рисовал картины в своем воображении. И когда вдруг какой-то клипмейкер показывает, какие образы ты должен видеть в своем воображении – я считал это оскорбительным. И до сих пор в большой степени считаю так же. В связи с этим, я горжусь всеми нашими клипами, у нас были отличные клипы. У Майкла удивительное визуальное чутье. Клипы, которые он снимал сам – это фантастика, другие он снимал с тщательно отобранными людьми. Хорошие клипы – вид искусства, и я думаю, мы снимали такие клипы. Тем не менее, звукозаписывающим компаниям клипы были нужны лишь как дешевый промо-материал, а иногда и недешевый — некоторые из них стоят миллионы долларов. Но, по моему мнению, используя клипы в качестве рекламы, они лишали сути все то, для чего пишется музыка.

Некоторые люди считают ваш вокал и гармонические ходы секретным оружием группы, особенно в таких песнях, как «Superman». Критики предполагают, что Вам следует записать сольный альбом. Теперь, когда R.E.M. не существует, посещают ли вас мысли о сольном проекте?

Конечно. Я запишу альбом рано или поздно. Сейчас я надеюсь заняться написанием песен с кое-какими ребятами, которых я люблю и уважаю и с которыми хочу работать и отдыхать вместе. Довольно скоро я начну работать над сольной пластинкой. Если она будет соответствовать стандартам, я ее выпущу.

Расскажите о названии группы… Я знаю, что R.E.M. (rapid eye movement, быстрые движения глазных яблок в фазе быстрого сна — прим. пер.) значит с биологической, научной точки зрения. Но, готов поспорить, в документальном фильме Inside Out о рок-сцене города Атенс (родной город участников R.E.M. — прим. пер.) точно говорили, что кто-то просто написал буквы R.E.M. на стене после какой-то вечеринки.

Нет, дело было так: в то время, когда мы думали, как называть группу, некоторые из нас жили в одном гадюшнике в здании, где раньше находилась церковь. В доме были фанерные стены, а кругом валялись куски мела. Когда приходили друзья, мы просили их придумывать нам названия и записывать их на стенах. Но ни одно из их названий нам не пригодилось. Так что, однажды мы сидели перед одним из наших первых концертов, когда нам уже было необходимо хоть какое-то называться, а у Майкла в руках был словарь. Он буквально открывал его наугад и тыкал пальцем в слова. Четвертым или пятым вариантом шел R.E.M., и мы спросили его: «Что это значит?». Он ответил: «Ну, быстрые движения глаз – это фаза сна, когда человек видит сновидения». Мы сказали: «Годится!».