Путеводитель по современной скандинавской музыке. Часть вторая: Рок на острие The Knife

Окончательную смерть рока провозгласили в середине девяностых. Уже тогда наступление электронной музыки по всем фронтам было настолько неоспоримо, что адептам «старой школы» проще всего казалось вывесить белый флаг и тихо дожидаться конца дней. С этим можно спорить или соглашаться, но даже если верить в бессмертие рок-кумиров, приходится признавать, что сегодня их «дело» — наиболее уязвимый пласт современной музыкальной культуры. Развитие компьютерных и мобильных технологий позволяет носить полноценную звукозаписывающую студию едва ли не в кармане, что превратило гордое слово «рок» в одну из закладок в библиотеке сэмплов, стилистическую бирку на ящике синтезированных звуков, качество которых неотличимо от живых. И умение играть на настоящей гитаре в таких условиях становится абсолютно придаточным. Простота и доступность лишают рок-музыку на современном этапе ее развития того, что лежало в ее основе с самого начала: нон-конформистского драйва, протестного куража, наполнявших музыкантов, державших в руках барабанные палочки или ощущавших под пальцами гитарные струны. Вот этот внутренний заряд и позволял им не просто кричать «мы не попса!», а действительно верить в пропасть, разделявшую их и «музыку для масс». Пафосные декламации можно слышать и сегодня — особенно это касается русского рока — но факт остается фактом: с конвертацией живого звука в килобайты электронных хранилищ произошла окончательная и бесповоротная «демократизация» рока.

Теперь гитарный саунд на любой вкус и цвет и самые продвинутые ударные установки можно найти там же, где и калимбу вместе с африканскими барабанами — например, во «Fruity Loops». Африка и «FL Studio» вообще имеют много общего. В частности, незадолго до выхода «Shaking The Habitual» (для нас он по-прежнему — скальпель, вскрывающий всю музыкальную индустрию) в комментариях к выложенному на YouTube клипу «A Tooth For An Eye» один пользователь буквально расчленил всю композицию на составные элементы, каждый из которых был почерпнут из хранилищ «Fruity Loops». Делал он это не голословно, а указывая их названия и места хранения. Не бог весть какое и открытие, с учетом того, что знание нот не делает человека композитором. Но вывод напрашивается следующий: в эпоху сведения всех мыслимых и немыслимых музыкальных инструментов под одним электронным знаменателем все они вместе и каждый по отдельности становятся не более чем средством выражения. И уже в зависимости от того, насколько выразительным получится произведение, его захочется классифицировать по стилю, жанру и т.д. Иначе говоря, все стили могут быть мертвы, но выдающаяся музыка воскресит любой из них.

Восьмой альбом финской группы HIM, вышедший в начале мая, отделался кое-где средней руки высокими оценками, но Выдающимся Событием не стал. Аналитических статей, исследующих сей финский готический феномен, не появилось, да и кроме фанатской преданности ничто бы не обеспечило ему место даже в лентах новостей музыкальных медиа-ресурсов. Утверждать же, что HIM вообще нет места в истории рок-музыки было бы по меньшей мере некорректно. Просто это место осталось за одним из тех поворотов, которые часто сменяют друг друга на пути развития современной музыки — в том числе благодаря ее вышеупомянутым образцам. Этот путь напоминает серпантинную дорогу, вьющуюся по склону горы, вершина которой теряется в облаках. Никто не знает, что там находится, и время от времени, бросив взгляд вниз, на один из пройденных витков, любого может охватить желание развернуться и начать спуск. Так что, возможно, HIM еще заставят когда-нибудь изменить курс в музыке и породят новые полчища эпигонов. Лишать их этой возможности никто не собирается. Интересней другое. Не строя догадки относительно того, куда все же движется вся современная музыка, перегнуться через край и посмотреть на пройденные участки пути, на которых собственно рок раз за разом воскресал в своих новых или переозвученных старых гимнах. Иными словами, оттолкнувшись от дня сегодняшнего, проследовать к тем временам, откуда сегодня принято выдергивать сэмплы с пометкой «классика рока» и убедиться в том, что рок жив, всегда был и будет.

Нужны доказательства?

2013 — «You're Nothing», Iceage (Дания)

Воскресили: хардкор-панк

Зачем это нужно: чтобы знать, where the wild things are. Оказывается, дикости, безумию и ярости найдется место и в душе тех, кто по всем внешним признакам может испытывать лишь любовь к миру и красивым девочкам и петь, естественно, об этом же. Дабы сей жуткий набор внутренних реагентов не сказался пагубно на хипстерском облике и самоощущении и не породил внешнюю агрессивную реакцию, всем им вместе взятым просто необходимо давать выход — в не противоречащей УК форме. То, что второй альбом датчан служит именно благой цели восстановления внутреннего баланса путем сбрасывания негативного балласта, говорит следующий факт: вскоре после выхода «You’re Nothing» вокалист и гитарист Iceage Элиас Бендер создал еще одну группу, Vår, чей дебютный альбом вышел в мае и совсем немного не добрал очков до BNM в обзоре «Pitchfork». Называется он «No One Dances Quite Like My Brothers», и вряд ли был бы упомянут в путеводителе по рок-музыке, являясь в большей степени электронным продуктом. Минималистичный бит, приглушенные синтезаторные coldwave-текстуры и lo-fi мелодика служат тому, чтобы передавать эмоции, которые проще выразить и понять на интуитивном уровне, нежели яростно и громогласно о них прокричать. Столь трансцендентный материал — идеальный продукт для лейбла «Sacred Bones», но браться за «тонкие материи» можно, разумеется, лишь выплеснув из себя все лишнее.

Иже с ними: Holograms (Швеция); Lower (Дания); New Politics (Дания)

2012 — «The Lion's Roar» First Aid Kit (Швеция)

Воскресили: психоделический фолк

Зачем это нужно: фолк-музыка практически во всех своих проявлениях — это обращение к живущему в человеке народному духу, тому самому, который любит «и тропинку, и лесок, в поле каждый колосок». Поэтому она ближе и понятней широким слоям населения, нежели любой другой стиль в роке, и уж точно миролюбивей. Народные инструменты, буколические интонации создают универсальный фольклор, открытый для причащения даже если написан он был много лет назад и на незнакомом языке. Современные барды, правда, наловчились вкраплять в пасторальные картины индивидуально-личностные мотивы, но в укор им это поставить нельзя, да и не особо хочется. Может, оттого, что рассказанная методами фолк-музыки личная история может прозвучать столь же значительной, как и знаменитая легенда, и тогда произойдет обратный эффект: не один человек будет ощущать себя частью целого, но многие народы будут ощущать сопричастность к частному. Такая интимная специфика связи между исполнителем и слушателем выводит на передний план нечто большее, чем харизма первых и симпатии вторых. Доверительную сокровенность, незамутненную чувственность, всеобъемлющую простоту. Как они это делают? — такой пострефлексийный вопрос чаще всего приходит на ум, когда прослушивание сменяется попытками разобрать феномен на составные части. В самом деле, как они достигают одного из перечисленных эффектов, орудуя в большинстве случаев лишь голосом и гитарой? Вопрос с сестрами Сёдерберг, Йоханной и Кларой, из которых и состоит дуэт First Aid Kit, стоит еще острее, потому как — то ли за счет гармоничной смеси фолка и легкой психоделии, то ли за счет владения неким от природы данным талантом к сокращению расстояния между собой и слушателем, благодаря чему их голоса льются прямиком в открытую душу — но их музыка не сводится лишь к одному из достоинств фолка. Она и есть его самое главное достоинство.

Иже с ними: The Tallest Man On Earth (Швеция); Anna Ternheim (Швеция)

2011 — «Everything Is Amplified» VETO (Дания)

Воскресили: брит-поп

Зачем это нужно? В случае с датской группой это уже не формальный, а прям-таки тургеневский вопрос. Очередная — не вторая и не пятая, и уж тем более не последняя британская волна вынесла на самый верх тех, кому ветераны брит-попа уже могли бы годиться в отцы. Но как бы дети ни старались походить на отцов, они все равно будут скорее идти в ногу со временем, и вчерашние каноны будут отбрасывать тень, выбраться из которой удастся немногим. Так зачем же надо пытаться реанимировать брит-поп в его прилежно-прилизанном варианте, как это делают неотличимые друг от друга бесчисленные инди-группы, плодящиеся как инди-грибы после инди-дождя? Да затем, черт возьми, что и дети, пошедшие по стопам родителей, хотят быть независимыми от них, и так будет всегда. Новые поколения будут играть на тех же гитарах, и те же ноты, но петь они будут про другое, и выглядеть будут иначе, причем касается это в равной степени как сыновей, так и дочерей. Наверное, согласившись с этим, следовало бы задаться вопросами «Кто виноват?» и «Что делать?», да только к датскому квинтету это не относится. Они уже вышли из тени.

Иже с ними: Kent (Швеция); Darkness Falls (Дания)

2010 — «In Full Regalia» The Ark (Швеция)

Воскресили: глэм-рок

Иже с ними: Melody Club (Швеция)

2009 — «In and Out of Control» The Raveonettes (Дания)

Воскресили: нью-вейв

Иже с ними: Mando Diao (Швеция)

2008 — «A Sense of Purpose» In Flames (Швеция)

Воскресили: метал

Иже с ними: Katatonia (Швеция)

Зачем это нужно: пока одни старательно открещиваются от буквального следования заветам рок-ветеранов, другие хранят исконную чистоту их стиля, подобно тому как друиды хранят святые древние реликвии. Процесс этот столь же закономерен, сколь и зауряден, ведь в конечном счете весь этот праздник подражания похож на концерт в музее восковых фигур с участием плохих копий Дэвида Боуи, Блонди, Металлики (чей основатель, Ланс Ульрих, происходит родом из Дании — это так, к сведению). Кто-то ответит, правда, что сами основоположники на данный момент могут закатить концерт лишь в доме престарелых, и неизвестно еще, на чьей улице будет праздник. Из такого единства и борьбы противоположностей и состоит мир. Разве это не прекрасно?

2007 — «The Black and White Album» The Hives (Швеция)

Воскресили: гаражный рок

Зачем это нужно? Чтобы подготовить людей к тому не слишком отдаленному будущему, когда популярная музыка станет важнее золотовалютных запасов. Если бы сейчас дипломатия обязывала руководителей государств, президентов, премьер-министров, королей и королев обмениваться вместо рукопожатий дисками с музыкой, то, конечно, правила хорошего тона воплощались бы в песнях Евровидения. Воплощенная политкорректность и ничего более. Гаражный рок в этом аспекте больше бы сгодился своей прямотой, бесхитростностью и стадионной удалью какой-нибудь несистемной оппозиции. Как же тогда можно было бы трактовать присвоение шведской банде в черно-белых костюмах с гитарами наперевес статуса «национального достояния» наряду с ABBA и Roxette? Видимо, гаражному року суждено стать тем последним орудием в мире Большой Политики, когда никакие «кнопки перезагрузки» уже не работают, и единственный способ убедить весь мир в своих самых лучших намерениях — это включить с трибуны «Tick Tick Boom».

Иже с ними: WhoMadeWho (Дания)

2006 — «The Arockalypse» Lordi (Финляндия)

Воскресили: какой-то дикий первобытный фрик-метал, которому место не то в завершающей стадии дионисийских шествий, не то на шабаше в Вальпургиеву ночь, как в плане формы, так и в плане содержания. Костюмы, словно создававшиеся в средние века для макабрических карнавалов, идеально дополняют этих безумных скандинавских божков, чьим естественным средством общения с простыми смертными является дичайший скрежет гитарных струн. Правда, к чести сценических демонов, необходимо отметить, что необходимой доли самоиронии они все же не лишены.

Зачем это нужно: для протестного голосования на «Евровидении». После выступления финского кунсткамера-шоу даже вмешательство Министерства внутренних дел в судьбу «потерянных голосов» не тянет на скандал.

Иже с ними: Сергей Лавров

2005 — «Takk» Sigur Rós (Исландия)

Канонизировали: рок-после-рока. По логике вещей, творчество всех, кто «пришел после» Sigur Rós, можно смело характеризовать одним словом: пост-рок. Технически это, конечно, будет неверно, но в хронологическом и — что гораздо важнее — в культурном смысле иначе и не скажешь. Всякое явление в культуре и искусстве имеет право на существование до тех пор, пока его развитие представляет собой движение вперед. Идейное, технологическое, содержательное и выразительное. Движение вперед музыкального стиля под названием рок, прежде извилистое и своеобразное, прекратилось с выходом в 2005 году альбома-манифеста, вынудившего всех прочих либо отрекаться от рока вообще, либо топтаться на месте, либо начать движение назад. И хотя сам этот альбом и именуется чаще всего образцом стиля «пост-рок», гораздо точнее было бы говорить, что это не название, а диагноз, который исландская группа Sigur Rós вынесла всем тем, кто искренне считал свою гитару проводником «духа времени». С этих самых пор происхождение звука утратило первостепенное значение. Ни одна уважающая себя прогрессивная рок-группа больше не могла творить, обходясь прежним инструментарием в обход синтезаторов и электронной начинки. Теряя консервативную часть своей аудитории, они привлекали новую, значительно большую — тех, про кого говорят «имеющий уши да услышит». Эти новые поколения эстетов, взращенные миром популярной музыки, не задавались лишними вопросами насчет того, откуда взялись те или иные ноты — они понимали, что не хотят знать, как фокусник делает свои фокусы (или волшебник творит волшебство, если речь заходила о волшебной музыке). И еще они понимали, что во время живого выступления авторам не составит труда разложить свою музыку на партии, например, для гитары. Те, кто понимал природу рок-музыки, а не ее технические аспекты, слышали гитарные партии и под основательным слоем из синтезированных аккордов, этнических элементов и прочей эклектики. Рок стал методом в процессе изготовления уникальных музыкальных сплавов, которые подчастую не хочется даже классифицировать. Если рассматривать «Takk» в качестве подобного сплава — а все слившиеся в нем стили, жанры и методы как отдельные элементы музыкальной периодической системы, то нельзя не признать, что ради таких образцов и создаются системы.

Зачем это нужно: «it’s evolution, baby», как в песне поется.

Иже с ними: mum (Исландия)

2004 — «When I Said I Wanted To Be Your Dog» Jens Lekman (Швеция)

Канонизировал: человечный рок. Такого термина, кажется, в музыковедческой практике нет. Тогда вот так: рок с человеческим лицом. Это уже как-то двусмысленно звучит. Может, индивидуальный рок? Но это сразу хочется сократить до инди- и поставить точку. «Камерный рок» ассоциируется с чем-то сродни «Jailhouse blues», «субъективный рок» — вообще абсурд, поскольку каждый стиль в роке субъективен, равно как и сам рок. 32-летний шведский музыкант — это тот случай, когда проще положиться на Википедию с ее фактами, нежели точно сформулировать, что есть феномен Йенса Мартина Лекмана в музыке, и почему его вообще нужно относить к року. Но в музыке всякий факт сам по себе — не более чем лежачий камень, под который вода не течет, и посему часть из них нужно обязательно поднимать (и возможно, вешать себе на шею). Вот факт, который скрывает за собой гораздо больше, чем может показаться. «Музыка Йенса — это гитароцентричный поп». Да, в основе — действительно игра на гитаре, только игра уникальная и не похожая ни на что. Она будто вплетена в звучание небольшого инструментального ансамбля, и порой кажется, что играет человек-оркестр, настолько органичной и цельной оказывается эта игра, приправленная романтическими и меланхолическими интонациями автора. И именно автор в конечном счете становится в центре, а не один из музыкальных инструментов, с помощью которых он самовыражается. Отсюда все неудачные попытки дать точное определение его стилю. Фигура автора всегда загадка до определенной степени. Единственное, что можно сказать наверняка, так это то, что Йенс подает пример всем, кто хочет писать музыку без оглядки на заветы, каноны и правила, музыку имени самого себя, столь же неповторимую — пусть даже и в мелочах — насколько неповторимы все люди. Тогда и только тогда, после обретения абсолютной свободы, музыка станет проводником самых важных чувств, мыслей и образов, живущих в душе и сознании композитора. Тогда и слушатели, воспользовавшись данной им подсказкой, смогут представить, что за человек стоит за сценическим образом. Йенс Лекман — хороший человек.

Зачем это нужно: чтобы называть стили и жанры по именам автора. Это окончательно избавит всех от путаницы с генеалогическим древом современной музыки. А что касается того, почему Йенс Лекман оказался в рок-путеводителе, так с этим все просто. Рок — это судьба.

Иже с ним: Jose Gonzales (Швеция)

2003 — «Lesser Matters» The Radio Dept. (Швеция)

Канонизировали: слово «indie». Пожалуй, слово — ключевой момент, связанный с популярной музыкой нулевых. Первую треть десятилетия оно стало переосмысленным в условиях «мирного времени» эвфемизмом, отсылавшим к временам цензуры и гегемонии рекорд-лейблов, заставлявших не вписывавшихся в формат артистов уходить в независимое музыкальное подполье. Переосмысление, разумеется, было вызвано желанием освободиться уже не от давления студийных боссов и продюсеров, а от модных течений и тенденций в музыке, сковывавших композиторов своими условностями. Самое любопытное — большинство стилистических рамок, из которых вырывались служители Эвтерпы, были созданы ими самими. И сбросив оковы, музыкальные «гении» обрели столько свободы, что их новые произведения при всем желании стало невозможно уместить в какие бы то ни было рамки. «Что они играют?» — часто звучал полный недоумения вопрос. «Инди» — следовал безапелляционный в своей двусмысленности ответ, который означал: «Какая разница — это же круто!». И это действительно было «круто». До тех пор, пока бегство от музыкальной моды само не превратилось в моду. В середине пресловутых «нулевых» «инди» заиграли все кому не лень, а кому было лень, те «инди» слушали. В итоге имеем то, что имеем. Сегодня одиозное слово скорее крест, который несет продвинутая часть музыкальной индустрии, вкупе со своей аудиторией, «креативным поколением» от 20 до 30 и немножко за. Для этих людей, культивирующих в себе интеллектуальный снобизм, «инди» дало не только пищу для ума, но и позволило быть лояльней к тем музыкантам, которые, по сути, играли easy listening рок, балансирующий на грани поп-музыки. The Radio Dept. — как раз одни из них. С этой шведской группой все настолько просто, что как раз можно было бы ограничиться фактами из Википедии, но это та простота, которая для каждого может обрести свой приятный оттенок — от дрим-попа и рок-н-ролла до аллюзий на темы классической музыки. В каком-то смысле этим песни The Radio Dept. близки творчеству ливерпульской четверки, которую многие академические музыковеды признают самыми гениальными композиторами XX века. Да, это всего лишь простые песенки. Но ими все сказано.

Зачем это нужно: чтобы и высоколобые интеллектуалы смогли оценить радость простых мелодий.

Иже с ними: The Mary Onettes (Швеция); Sleep Party People (Дания)

2002 — «Living in America» The Sounds (Швеция)

Канонизировали: диско-панк

Зачем это нужно: исключительно ради амнистии панка в коллективном бессознательном меломанов всего мира. Оказывается он прекрасно умеет сочетаться с диско, синти и прочими противоречиями, в том числе сексуальным женским вокалом. И потрясать при этом общественные устои совсем не обязательно. Достаточно потрясти телом.

Иже с ними: Shout Out Louds (Швеция); The Concretes (Швеция)

2001 — «Eurotrash» Zeromancer (Норвегия),
2000 — «Wishmaster» Nightwish (Финляндия),
1999 — «Razorblade Romance» HIM (Финляндия)

Канонизировали: альтернативный рок

Иже с ними: The 69 Eyes (Финляндия); The Rasmus (Финляндия); Sirenia (Норвегия); Theatre of Tragedy (Норвегия); Leaves’ Eyes (Норвегия); Apocalyptica (Финляндия)

Зачем это нужно: чтобы понимать — в истории всегда найдется место альтернативе. Если обратиться к истории современной музыки, то можно обнаружить, что пионерами подлинно альтернативного рока были те группы, кого нынче как-то сложно воспринимать иначе, нежели патриархов самого консервативного рока. И появились они вместе с условным до поры до времени термином в начале 80-х. Вряд ли нужно говорить, что к началу 90-х они успели стать «корифеями», и вторая волна альтернативного рока снесла их на тот самый необитаемый остров, где кроме Зала Славы рок-н-ролла ничего нет. Скандинавские ставленники альтернативного фронта подняли третью волну — аккурат к рубежу веков. Только вся их пестрая братия, боровшаяся с мейнстримом его же методами, гораздо точнее определяется не словосочетанием «альтернативный рок», а одним словом — «альтернатива». Какой-то обиходно-фамильярно-брутально-маргинальный оттенок значения этого ушедшего в массы определения говорит сам за себя. Старательно отгораживаясь стилем и звучанием от конформизма ветеранов и шаблонности новичков рока, они обрекали себя на «культовость». Служение этому культу оказалось не повсеместным, а нишевым явлением, и эта ниша, заполненная Вилле Валло сотоварищи, стала тем самым местом в истории рок-музыки, куда до сих пор наведываются паломники от «альтернативы». Ниша, пусть даже стилистическая, это хорошо — многие не могут похвастаться даже этим — но свой остров в разы лучше. К слову, туристов на Острова Славы рок-н-ролла сегодня наблюдается гораздо больше, нежели паломников. Проблема со всеми ипостасями «альтернативы» в том, что в большинстве случаев она, как бы нелепо это ни звучало, не предполагала альтернативы. Музыканты так свято блюли культ имени самих себя, что принципиально не хотели раздвигать границы дозволенного. Единственный, кто выгодно смотрится на фоне Великого Альтернативного Поста — Ким Льюнг, концептуальный лидер и бас-гитарист норвежской группы Zeromancer. В своем сольном проекте, скромно названном Ljungblut, он обратился к тому, о чем преданный альтернативщик может мечтать лишь в страшном сне — синти-попу, придав тому неожиданно аутентичный акустический призвук. Ljungblut — то золото, которое не блестит, и подлинно альтернативный рок, который и создавался как выход из диктатуры одного стиля, но не как бегство и добровольное заточение в границах другого.

1998 — «Gran Turismo» The Cardigans (Швеция)

Канонизировали: поп-рок

Зачем это нужно: если бы речь зашла об альбомах «Long Gone Before Daylight» или «Super Extra Gravity», никто бы не усомнился в принадлежности The Cardigans к рок-музыке. При полном отсутствии громких хитов, обе пластинки являют собой исключительно ровные записи (что, в общем, не стоит воспринимать как негативную оценку), и никакие лишние вопросы при прослушивании, замутняющие чистое эстетическое удовольствие, не возникают. То ли дело — «Gran Turismo», о который ломаются копья в ходе известной дискуссии — так это поп или рок? От первого — адаптированная для любых ушей мелодическая составляющая, от второго — та самая «гитароцентричность», которая в музыке — верная заявка на на причисление к рок-лагерю. Загвоздка в том, что перегибов ни в одну, ни в другую сторону, способных помочь определиться, нет — обе составляющих обеспечивают уникальный симбиоз, гармоничное сочетание живых и электронных инструментов. Соответственно, «Gran Turismo» украсил бы собой любую энциклопедию (и путеводитель), как поп- , так и рок-музыки, не придумай какой-то добрый человек некий компромиссный стиль, избавивший строгих пуританцев от необходимости вырывать из энциклопедий неугодные им страницы, и узаконивший плоды, возникшие на смежных территориях между массовым и консервативным. Имя тому стилю — поп-рок, и на том можно было бы остановиться, да только «классический» альбом The Cardigans напоминает прецедент из первой части путеводителя, когда для обозначения отдельной группы артистов, стоящих особняком, использовался термин «swedish pop». По аналогии, тем, кому поп-рок режет слух и душу неким неуважением к любимым музыкантам, на выручку приходит еще один эвфемизм — «swedish rock». Не подразумевая никакого расслоения на страты, жанры и технические нюансы, это, опять-таки, скорее образное, нежели конкретное понятие. The Cardigans — отличная возможность показать, из чего состоит этот образ.

Иже с ними: Taken By Trees (Швеция)

1997 — «Lackluster me» Savoy (Норвегия)

Канонизировали: рок

Зачем это нужно: чтобы избавить чистое звучание самого стиля и слова, которым он обозначен в отсутствие приставок и прочих дополнений, набившего оскомину оттенка банальности. А 1997 год — это время, когда банальности еще не было места в роке, и люди искали «нечто среднее между Nirvana и Radiohead», не размениваясь на общественно-критический резонанс. В каком-то смысле, это было золотой эрой рока, потому что — на грани смерти или отдаляя смерть, неважно — он был важен «здесь и сейчас», а не там и потом. И возвращение этого уникального ностальгического ощущения порой важнее всех инди-открытий вместе взятых.

Иже с ними: Poets of the Fall (Финляндия)

Yngwie Malmsteen

Канонизировал: классический рок

Это нужно и точка. «Старая школа» в лице одного из обладателей титула «Лучший гитарист всех времен и народов» служит наглядным подтверждением своей готовности в любой момент утереть нос своим инди-сородичам за счет использования одного-единственного инструмента. Будучи также одним из тех, кто изменил все мыслимые и немыслимые основы, принципы и способы игры на гитаре, господин Мальмстин давно доказал, что этот инструмент способен пополнять звуковые библиотеки еще долгие годы. И уж совсем очевидно, что Искусство, созданное шведским гитаристом и его коллегами по цеху, никогда не удастся заменить электронным аналогом.

Иже с ним: At the Gates (Швеция)

Таковы основные действующие лица и события на сцене скандинавского (и мирового, как было доказано ранее) рока за последние 25 с лишним лет. Многое касающееся и стилей, и их представителей — от краутрока до гранджа — не было упомянуто не потому что оно менее значительно или вовсе никак не представлено, но потому что так или иначе подпадает под одну из обозначенных тенденций (во-первых), и потому что сказать все про всех невозможно. Вместо путеводителя нам всем бы просто понадобилась энциклопедия. Это во-вторых.

Вскрывать основные тенденции в роке под призмой «Shaking The Habitual», конечно, довольно рискованная затея. Но только так можно подойти к самому кандидату на звание главного альбома нового десятилетия — и раскрыть, в свою очередь, его.

И, конечно же, иже с ним.

Путеводитель по современной скандинавской музыке.
Часть первая: Shaking the Popular.